Хроника новостей

О причинах роста нефти в последнее время, скрытых причинах переговоров о заморозке нефти и перспективах мирового рынка нефти рассказал в интервью Рустам Танкаев, глава «ИнфоТЭК-Терминал» .

В ближайшее время рынок будет испытывать дефицит нефти, и цены начнут восстанавливаться. Однако никто из стран-производителей углеводородов не даст подняться им выше $60 за баррель.

— Цены на нефть марки Brent в последние дни достигли 2-летнего максимума и превысили уровень $50 за баррель. Какие причины повлияли на этот рост? Почему изменилась позиция Саудовской Аравии?

— За последние 2 года из мировой нефтедобывающей промышленности ушли проекты, общая стоимость которых превышает $600 млрд. Это привело к тому, что в большинстве нефтедобывающих стран добыча стала падать. Соответственно соотношение спроса и предложения изменилось в сторону того, что предложение стало снижаться, а спрос продолжает расти. В том числе многие крупные операторы на нефтяном рынке также были вынуждены снизить свою добычу. Одним из этих операторов является Саудовская Аравия.

Саудовская Аравия последние 2 года наращивала добычу очень незначительно, но тем не менее все-таки и поддерживала ее на достаточно высоком уровне за счет того, что они уплотняли сетку скважин на старых месторождениях. Этот процесс не бесконечен. Его можно проводить до какого-то определенного уровня, дальше он теряет смысл.

Все надежды Саудовской Аравии на увеличение добычи связаны с добычей нефти с шельфа Красного моря. Но проекты на шельфе Красного моря очень дорогие. После снижения цен эти проекты были все остановлены в Саудовской Аравии.

Таким образом, Саудовская Аравия сейчас находится на грани падения добычи нефти. Поэтому Саудовская Аравия так легко пошла на переговоры и на то, чтобы заморозить уровень добычи.

— Сложившаяся ситуация обусловлена технологическими факторами?

— Да, это естественный технологический процесс. Собственно говоря, в мире есть 4 стороны сейчас, которые не затронуты снижением добычи.

Иран, который после отмены санкций восстанавливает свою добычу.

Ливия, которая не может нормально добывать нефть, из-за того что там идет война. И она в любой момент может восстановить.

Нигерия, у которой также война, но гражданская.

И это Россия. Вот у России как раз рост добычи сейчас вполне естественен. Потому что у нас добыча ограничивается не запасами и не месторождениями. У нас добыча ограничивается транспортной инфраструктурой. Те месторождения, которые в России разведаны, при темпе отбора начальных извлекаемых запасов в 2%, — это технологическая норма для наших месторождений, должны давать 700 млн тонн в год. В прошлом году мы добыли 534 млн тонн, в текущем году добыча может составить 540-546 млн тонн, и год еще не закончился.

— Все привыкли оценивать добычу в миллионах баррелей в сутки. Как можно оценить российскую добычу нефти в этих величинах?

— Один миллион баррелей в сутки — это 50 миллионов тонн нефти в год. То есть 11 миллионов баррелей в сутки — это 550 миллионов тонн нефти в год.

— Какой потенциал добычи российской нефти? Например, если пересчитать 700 млн тонн, то это получается 14 миллионов тонн нефти?

— Да. В принципе, технологическая норма для наших месторождений — это 14 млн тонн в год.

— Почему мы тогда соглашаемся на заморозку? Почему мы продолжаем переговоры с ОПЕК и с Саудовской Аравией?

— Складывается очень забавная ситуация для России. Здесь есть два аспекта.

Во-первых, на самом деле договариваются высокие стороны вовсе не о том, о чем надо было бы договариваться. Договариваться надо не о заморозке добыче, а заморозке экспортного потенциала. Вы можете добывать сколь угодно много, но, например, Соединенные Штаты занимают третье место в мире по добыче нефти. При этом они занимают первое место в мире по импорту. Если вы добываете меньше, чем вам нужно, вы все равно будете нефть ввозить.

Таким образом, экспортный потенциал — это то, что влияет на мировой рынок.

Во-вторых, в России сейчас очень серьезный экономический кризис. И этот экономический кризис привел к тому, что в России быстро падает потребление нефтепродуктов. Поэтому при фиксированной замороженной добыче экспорт нефти и нефтепродуктов из России растет. Это обстоятельство правительство России и принимает во внимание, когда говорит, что мы готовы заморозить добычу. Но кроме мнения правительства есть мнение нефтяных компаний.

Вот это два лагеря, которые по своим целям, задачам и результатам работы совершенно противоположны. Нефтяные компании не заинтересованы в высоких ценах на нефть, как это не странно.

— Почему?

— В России с 1 января 2005 года действуют плавающие ставки и таможенные пошлины. Поэтому независимо от того, какие существуют цены на нефть на мировом рынке, прибыль нефтяных компаний всегда фиксирована и одинакова от экспорта. Это 100 долларов с тонны. Поэтому в тот период, когда цены низкие, когда дорогая нефть с высокими операционными затратами уходит с рынка, наши нефтяные компании расширяют свое присутствие.

За последние 2 года наша нефтянка очень сильно увеличила свою долю нефтяного мирового рынка. И в следующем году правительство — даже и наш бюджет — это почувствуют.
Потому что пусть цены будут невысокие, но если вы можете продать значительно больший объем, то и прибыли у вас будет значительно больше.

— Что значит «почувствуют»? Мы увидим это в поступлениях в бюджет?

— Мы увидим по поступлениям в бюджет. Дело в том, что все эти процессы очень инерционны. Для того чтобы приобрести доли, ну, например, на рынке Индии, как в этом году было сделано компанией «Роснефть», нужно сначала договориться, подписать документы, заплатить деньги, закрыть сделку, и потом только можно спокойно выйти на рынок и начать продавать нефть. На это уходят многие месяцы, 8-9 месяцев, иногда годы. Поэтому результаты вот этого процесса, который идет 2 года, мы, собственно, увидим в начале следующего года.

Мы начинаем пожинать плоды этого замечательного процесса, когда мы, Саудовская Аравия и некоторые другие страны с низкими операционными затратами увеличили свою долю рынка за счет того, что ушла с рынка частично сланцевая нефть Соединенных Штатов, за счет того, что ушла частично нефть дорогая Венесуэлы, Мексики, Канады.

— Что мотивирует страны к обсуждению заморозки добычи нефти на переговорах? Насколько быстро падает добыча нефти в сланцевом секторе при такой конъюнктуре рынка?

— Значительно медленнее падает, чем мы ожидали все. Прогнозы были самые неприятные для рынка сланцевой нефти Соединенных Штатов, но сказалось огромное количество финансовых инструментов, которые страховали добычу сланцевой нефти в Соединенных Штатах. Поэтому добыча долго держалась на достаточно высоком уровне. Но сейчас совершенно очевидно, что добыча эта падает обвально.

Некоторые американские эксперты утверждают, что в 2017 году добыча сланцевой нефти прекратится. Но при этом они утверждают, например Даниэл Ергин, что восстановление сланцевой добычи — это процесс очень быстрый. Потому что и получение денег, и запуск новых объектов, и восстановление старых — это процесс, который требует нескольких месяцев, на самом деле.

Что для этого нужно? Для этого нужно, чтобы нефть стала дороже 60 долларов за баррель. 60 долларов за баррель пока что вот в нынешней технологической ситуации — это тот предел, который делает рентабельной добычу сланцевой нефти.

— В США существует мнение, что происходит быстрый рост технологии добычи сланцевой нефти, что позволяет значительно снизить ее себестоимость добычи. В одном из последних исследований Morgan Stanley говорится, что средняя себестоимость добычи сланцевой нефти в Северной Америке — это уже 51 доллар за баррель. Таким образом, США добывают около 8,5 млн баррелей в сутки по средней цене в $51, а не по $60 за баррель?

— Что касается себестоимости. Я не буду спорить с этими цифрами. Думаю, что они близки к тому, что в реальности наблюдается в жизни. Но я хочу напомнить, что такое себестоимость. Себестоимость добычи нефти состоит из 3 частей.

Операционные затраты на добычу нефти — это неизбежная часть, от нее никто деваться никуда не может. Так вот, операционные затраты на добычу нефти в России самые низкие в мире. Они составляют $2,1 за баррель. Операционные затраты в Саудовской Аравии составляют $3 за баррель, операционные затраты на добычу сланцевой нефти в Соединенных Штатах составляют сейчас порядка $35 за баррель.

Но кроме этого есть капитальные затраты на обустройство месторождений, обслуживание кредитов, взятых под эти работы, погашение кредитов. То есть получаются такие цифры. Но, понимаете, страна может работать без кредитов на свои деньги, как Саудовская Аравия.

Соответственно и себестоимость будет совершенно иная. Капитальные затраты можно на время заморозить, соответственно и себестоимость резко упадет. Нельзя изменить только операционные затраты. Поэтому, когда мы обсуждаем вот эти все вещи, конечно, нужно говорить о полной себестоимости, но сравнивать страны между собой лучше по операционным затратам.

— Как только цены на нефть еще немного вырастут, давление на рынке со стороны добытчиков сланцевой нефти возрастет, в силу того что они могут легко и быстро восстановить объемы производства. Согласны ли вы с такой позицией?

— Да, если цены поднимутся выше 60 долларов за баррель, добыча сланцевой нефти начнет очень быстро восстанавливаться. Это сильно повлияет на рынки сбыта ближневосточных государств, на страны ОПЕК, потому что их маркетинговая политика направлена на то, чтобы за счет цен отбивать свою долю рынка. Они продают нефть, как правило, ниже рынка.
Это система демпинга, она официально совершенно объявлена, известна. Устанавливались вполне официальные скидки на нефть Саудовской Аравии, на нефть Ирана и Ирака и в этом году, и в прошлом году. Сейчас решено от этого, правда, отказаться.

В то же время есть другая маркетинговая политика, которую проводит Россия, причем основным проводником является компания «Роснефть». Это политика состоит в том, что мы создаем партнерские структуры с потребителями, главными мировыми потребителями. Они получают долю в наших нефтедобычах, как, например, китайская CNPC, которая владеет половиной «Удмуртнефти» и огромным количество проектов на другой части территории России. Это Вьетнам, где на 25% рынок углеводородного сырья Вьетнама контролируются российскими компаниями. И у нас есть взаимные интересы. То, что мы завершили, то, что сейчас произошел обмен акциями с консорциумом индийских компаний, Россия получила приблизительно 15% рынка индийской нефти. Индийский рынок, он сейчас четвертый в мире, но по темпам развития он занимает первое место в мире.

— Что можно сказать относительно дальнейшей динамики цен на нефть? Есть ли риск повторного и резкого снижения цен на нефть? Или, наоборот, в целом баланс складывается так, что давление будет повышательным. Каков ваш взгляд?

— Прогнозы делают очень многие люди. Причем делают их не совсем профессионально. Потому что профессиональный прогноз никто никогда не опубликует. Это достаточно дорогая вещь. Но что касается экспертных оценок. Безусловно, рынок будет испытывать некоторый дефицит нефти, в ближайшее время и цены будут подниматься. Но никто из добывающих стран не даст ценам подняться выше 60 долларов за баррель. Потому что все-таки основные мировые производители стремятся к тому, чтобы занимать максимальную долю мирового рынка и исключить из рынка дорогие, неоправданно дорогие виды нефти: сланцевая нефть, канадские битумы, мексиканская нефть. Кстати говоря, нефть тоже имеет очень высокие операционные затраты.

— В общем, чем меньше конкурентов, тем лучше.

— Но это же рынок. Так всегда было, так всегда будет. И понятно, как это все устроено.