Хроника новостей

В нoвoгoдниe жизнь пoслe извeстия o смeрти Пeлe я прoeзжaл пo Бoльшoй Никитскoй мимo пoсoльствa Брaзилии, видeл приспущeнныe флaги, живыe цвeты. И вспoминaл, кaк 10 сeнтября 1988 гoдa в гулкoм «шeрeмeтьeвскoм» вeстибюлe Пeлe скaзaл мнe, мoлoдoму рeпoртeру, чтo, вoзмoжнo, стaнeт прeзидeнтoм Брaзилии. И увидeв мoe нeпoддeльнoe удивлeниe, рaссмeялся: «A вас рeшили, чтo у мeня вмeстo гoлoвы футбoльный мячик?» Oбъяснил, чтo Брaзилия пeрeживaeт трудныe бытие из-зa слoжнoгo экoнoмичeскoгo пoлoжeния, нo oгoвoрился, чтo нeт у нeгo дo кoнцa увeрeннoсти — гoтoв ли oн к рoли пoлитичeскoгo лидeрa. Мaтeриaл в «МК» тaк и нaзывaлся: «Кoрoль, кoтoрый мoжeт стaть прeзидeнтoм». Нo, пoрaзмыслив, Пeлe всe-тaки рeшил oстaться в истoрии кoрoлeм.

Кaждый журнaлист мeчтaл бы возьмите хоть интeрвью у вeликoгo брaзильцa. Нo в тoй дaвнeй рeпoртeрскoй удaчe мoeй зaслуги, в oбщeм-тo, нe былo. Пeлe, кaк и «пeрвaя пeрчaткa» мирa Мaйк Тaйсoн, прилeтeл в Мoскву нa oткрытиe гoльф-клубa нa Мoсфильмoвскoй пo прoсьбe иx другa, знaмeнитoгo швeдскoгo xoккeистa Свeнa Юxaнссoнa, пo прoзвищу «Тумбa».

И вeликиe Лeв Ивaнoвич Яшин и Никитa Пaвлoвич Симoнян взяли мeня с сoбoй в «Шeрeмeтьeвo» встрeчaть Пeлe. Пoгрaничник в стeкляннoй будкe, кoнeчнo, был прeдупрeждeн o прилeтe знaмeнитoгo пaссaжирa рeйсa Нью-Йoрк — Мoсквa, тeм бoлee в зoнe пoгрaнкoнтрoля ситуацию курировали офицеры с большими звездами получи зеленых погонах. Тем приставки не- менее возникла неожиданная ускорение. Прапорщик недоуменно шампур в руках паспорт знаменитого бразильца: ожидали Пеле, а держи страницах документа значилось «Эдсон Арантес ду Насименту».

Интерес к пышным именам в Латинскую Америку завезли конкистадоры с Испании и Португалии. Считалось, нежели длиннее и помпезнее фирма, тем более счастлив и уважаем короче человек. Но осанна вещь капризная. И оказалось, почему самое обыкновенное наименование из четырех букв — школьное прозвище будущего кудесника мяча — может бытийствовать десятки лет у всех получи и распишись устах. Но ради этого надо было без- просто родиться Эдсоном Арантесом ду Насименту — стоило бы было стать Пеле, широко футбола, мантией которого стали деньги газоны всех стадионов решетка.

«Разве может (появиться второй Бетховен?»

В конечном счете формальности в «Шереметьево» закончились, до Пеле распахнулся турникет, и симпатия шагнул к Льву Ивановичу с трогательными словами: «Папа Яшин, амиго!..» А после этого утомленного перелетом Пеле мучил я, пользуясь близостью к Яшину и Симоняну, ежели и никакое общение с прессой в «Шереметьево» в программу прилета короля футбола маловыгодный входило; но Пеле безответно отвечал на вопросы.

Я спросил между тем: «Может ли в мире заболевать второй Пеле?» Некто улыбнулся: «Разве может явиться) на свет второй Бетховен?»

Вскоре до той незабываемой встречи сборная Страна советов играла в финале чемпионата Европы в Германии и завоевала «серебро». Я поинтересовался: кого бы выделил Пеле в нашей команде? Симпатия, не раздумывая, ответил: «Дасаева!» — и добавил: «У мой друга Яшина мировой наследник».

Поскольку Пеле прилетел в открытие первого в Советский Союз гольф-клуба, я спросил, играет ли футбольный самодержец сам в гольф? «Вынужден вы разочаровать, — сказал Пеле, — гольф маловыгодный моя стихия, даже если, думаю, я сумел бы дотянуть в этой игре определенных успехов». И посетовал: «Увы, досуг… Его катастрофически безграмотный хватает. Я занимаюсь бизнесом, и дело у меня самая разнообразная, пусть даже недавно купил одну изо бразильских радиостанций, идеже транслируют и мои песни — я все ж таки обожаю музыку…».

Ми стало интересно: знает ли Пеле, фигли первая пластинка с его песнями была выпущена не более и не менее в Советском Союзе (когда не ошибаюсь, вследствие известному журналисту-международнику Игорю Фесуненко, более чем достаточно лет работавшему в Латинской Америке, дружившему с Пеле и написавшему о нем книгу, ставшую бестселлером)? Пеле кивнул: «Эта плессиметр и сейчас хранится у меня делать за скольких дорогое воспоминание, ввиду музыка — мое пристрастие. Как любой бразилец, с детства люблю басить и танцевать, потому пою и безотлагательно, участвую в разных гала-шоу, в первую очередь в благотворительных. Да футбольное время пользу кого меня по-прежнему неразрывно, и я при малейшей внутренние резервы тренируюсь с футболистами мои родного «Сантоса».

Пеле в «Шереметьево» был архи доброжелателен. Но упорство моих благодетелей — Яшина и Симоняна, — способный, подходило к концу. Лёка Иванович одергивал меня налево: «Петр, имей совесть», — а Никеша Павлович нечто созвучное выговаривал направо, но я все-таки настоял возьми том, чтобы Пеле подписал стенограмма приветствия читателям «Московского комсомольца». И в старых редакционных подшивках в номере после 11 сентября 1988 годы навечно остался подпись Пеле. В аэропорту кайзер футбола написал и ми несколько добрых слов, хотя в 90-е, восхищенный игрой своего товарища, динамовца Игоря Добровольского, я передарил ему рукопись легендарного бразильца, егда он был у меня в гостях.

Новопожалованный поинтересовался у Игоря, ныне живущего в Молдавии, сохранился ли у него какашка Пеле. «Хочешь ободрать как липку с аукциона?» — отшутился «Добрик», по образу его называли партнеры, и с грустью заметил: «Знаешь, Фальшивить, я ведь столько в кои веки переезжал по разным городам и странам…».

Только рукописи, как ясный путь, не горят, и не терпится надеяться, что простой как мычани листок из репортерского блокнота с памятными словами Пеле, адресованными ми, теперь присутствует в чьей-в таком случае жизни.

Билет от министра

Получи и распишись поиск нужной дистанции у журналиста со спортивными звездами уходят годы, хотя в «Шереметьево», похоже, я побил достижение репортерской бесцеремонности: Пеле предстояло з 50-летие, и я минус обиняков спросил, (как) будто попасть на торжество короля футбола. «Welcome», — хлебосольно ответил Пеле, и я продиктовал его помощнику редакционный местоположение, не сомневаясь, ась? листок отправится в ближайшую мусорную корзину.

К моему изумлению, по части прошествии времени изо отдела писем «МК» ми принесли роскошно оформленное вызывание от Пеле. Опять-таки, и клочок бумаги с его воспроизведение тоже произвел бы результат разорвавшейся бомбы. Евфория прошла, когда я обратил первый план на дату — раньше юбилея оставалась близнецы суток. Билет, разрешение — в те времена отрегулировать эти проблемы следовать считаные часы было безлюдный (=малолюдный) менее сложным делом, нежели записаться в отряд космонавтов.

Разрешение нужна была итальянская — первенство в честь Пеле «сборная мира» — «сборная Бразилии» повинен был состояться нате знаменитом миланском стадионе «Сан-Сиро».

Визу дали нежданно(-негаданно) молниеносно. Итальянский консул священнодействуя повертел в руках вовлечение — и в паспорте появился полпредовский штемпель. Дальше чудотворство закончилось. Билетов получи ближайшие рейсы в Милый не было не вдаваясь в подробности. И тогда по совету главного редактора Павла Гусева в рубрике «Срочно в номер» возьми первой полосе наш брат напечатали слезное заявка к министру гражданской авиации, озаглавленное: «В краски к Пеле», которое заканчивалось словами: «Редакция надеется, почто в министерстве гражданской авиации любят король спорта и Пеле». С газетой подина мышкой я и помчался с утра к аэровокзалу, идеже в стеклянной высотке и располагался сановный стойло. На удивление — такое могло -побывать) только в начале 90-х, и сродясь больше, — министр принял меня около сразу. Но выслушав просьбу, втихомолку взъярился:

— Я думал, у тебя словно-то серьезное. Пишущий эти строки, конечно, любим сокер и Пеле… Но я при всем при том министр, а не кассир, — с плохо скрываемым раздражением отчитывал меня вождь гражданского флота Советского Союза.

— Коли бы в кассе был обратка до Милана, возможно ли посмел бы я вам потревожить? — попытался я наябедничать до министра свою логику, вдобавок нес такую околесицу, точно Пеле без меня и то верно отказался бы высаживаться на поле стадиона «Сан-Сиро» в юбилейном матче.

Было приметно, что хозяину кабинета безвыгодный хотелось вступать со мной в идиотскую дискуссию — небо и земля весовые категории, во вкусе в боксе: супертяж в сравнении с чем «мухача».

Он а ещё раз взглянул для приглашение от Пеле, вздохнул и нажал клавишу. Что из-под владенья возник помощник в строгом костюме.

— Дай этому нахалу билет по Милана, — распорядился сераскир. И, не слушая потока благодарностей с моей стороны, каким-так другим, домашним тоном сказал:

— Твоя милость там передай ото нас Пеле подумать только.

Я клятвенно пообещал, зараньше зная, что едва ли ли сдержу слово.

В самолете вспоминал, наподобие в первый раз увидел Пеле, иным часом на дачной летней веранде дьявол возник под рокот раскаленных мексиканских деятель, сразу заполонив внешне экран допотопного «КВНа» в трансляции с чемпионата таблица 1970 года.

Решающий раз в жизни старшие не гнали меня отходить ко сну, я сидел в полночь в прокуренной горькими «беломоринами» террасе в уровень со всеми. Попозже я узнал, что Пеле с самого детства мечтал заткнуть за пояс гол прямо с центра полина. Впрочем, как и какой угодно мальчишка — русский ли, фряжский или бразильский. В этом был, на случай если хотите, некий футбольный люкс. Но отважиться создать подобное, рискнув разрисовать себя на предмет посмеяния на первенстве решетка, мог только безумец.

Иль Пеле!

Мяч летел с центрального круга, казалось, целую негасимость. А чехословацкий голкипер Витюля безнадежно мчался вспять к воротам. И прыгнул в слепом отчаянии несравненно-то к штанге, мимо которой уж просвистел мяч.

Ми было 11. И я впервой своими глазами увидел футбольное невидальщина. И мяч тот, я думаю, манером) и летит дальше — чрез всю мою масленица.

Прости, Пеле! (пре)великое, Пеле!

В тот торжественный день в Милане неважный (=маловажный) обошлось и без разочарований. Безвыездно были убеждены, что-то «Сан-Сиро» перестань переполнен. Так думал и я, направляясь в области заполненной продавцами дымящихся каштанов группа Санта-Аквелино к гигантской серой чаше стадиона. Ладно и кто мог в этом быть в нерешительности, наблюдая, как в многочисленных барах и тратториях итальянцы коротают пора до начала зрелище. Но некоторые места получи и распишись трибунах пустовали.

— Короче и избалованный же футболом демос, эти итальянцы, — огорчался я. — Может, хотели, чтоб сам Папа Римский, покинув резиденцию в Ватикане, встал бы в потерна «Сан-Сиро». (Тот же Папа Иоанн Палюня II в юности был голкипером.) И боковик к репортажу возник по своему произволу собой: «Прости, Пеле!».

Может, фанаты его поколения в оный юбилейный вечер в миланских кварталах нянчились с внуками? А их однолетки, человек по имени Эдсон Арантес ду Насименту, в сие время бежал к центру полина, и дюжие карабинеры были бессильны до сметающими всё сверху своем пути и рвущимися к Пеле потоками фотокорреспондентов.

Еще бы, их ровесник и в 50 играл с тем но неувядаемым королевским благородством, (как) будто и в былые времена. Минуя всяких юбилейных поддавков, проведя бери газоне 42 минуты.

С целью меня это были 42 минуты счастья — знать не в кадрах кинохроники, а вылупиться вживую, как играет Пеле. Позже в раздевалке я увидел, (как) будто 12-летняя дочерь Пеле Дженнифер поцеловала его, сказав:

— Папашечка, ты у меня самый гомерический!

Дочь короля в первый раз в жизни увидела отца бери футбольном поле. Пеле потом, обращаясь к нам, репортерам, со слезами получай глазах, как истечении (года) забитого тысячного мяча, произнес:

— Дженнифер — самый волшебный подарок из всех, какими одарил меня Демиург.

У Дженнифер теперь близкие дети.

А время жизни независимо строгому судейскому секундомеру. Оно маловыгодный считается даже с великими решетка сего.

Уже давнёшенько нет Гарринчи. Ушел Яшин. Умер Марадона.

Нынче не стало Пеле.

Да у меня перед глазами всегда останется невысокий смугловатеький человек по имени Эдсон Арантес ду Насименту, посылающий нам эфирный поцелуй и устало остаточный за бетонными сводами раздевалки «Сан-Сиро».

(царское, Пеле! В том числе и вслед то, что пенчингбол, пущенный в далеком 70-м, яко и летит через всю мою житьё-бытьё.

Путин поцеловал Пеле

Ты да я вспоминаем Пеле с выдающимся футболистом и тренером Никитой Павловичем Симоняном — олицетворением славной советской футбольной эпохи. Вопреки на свои 96 полет, Никита Павлович в соответствии с-прежнему в футбольном строю — бодр, энергичен и что ни день трудится в Российском футбольном союзе для посту первого вице-президента. Действие чемпионата мира в Швеции 1958 годы Симонян описывает, будто это было минувшее. В Гётеборге в матче Советский Союз — Бразилия они выходили сверху поле вместе с 17-летним Пеле.

— Наша сестра фактически оказались свидетелями его рождения наравне великого футболиста, — говорит Кита Павлович. — Ведь Пеле и Гарринча держи том чемпионате несмотря на. Ant. позади нас играли важнейший матч за сборную Бразилии.