Хроника новостей

Взять того же Айвазовского, — Академия тряхнула своими запасами и извлекла великолепную работу из своих недр. Продлится выставка по 29 марта. — Разумеется, ведь икона — вещь буквальная. Что до спектра авторов — в хорошем смысле, это сборная солянка: последние три века, от Ипполита Монигетти и Айвазовского до современных концептуалистов… Но мы предпочитаем другое слово — свобода. — Корабль, — завершает свой рассказ Александр Якимович, — знаменует собой мечту, которая, быть может, однажды приблизится к сонному приморскому городу, осененная алыми парусами. Но вот одна особенность: настроение на этой выставке неожиданно меняется от состояния чистой радости и восторга вплоть до глубочайшей депрессии и беспросветчины, гибели; взять тот же Корабль мертвецов, Корабль дураков, — все эти трагические символы крушения… такая «начинка»! Фото предоставлено Галереей искусств Зураба Церетели

Гулять по только что открывшейся экспозиции («Корабль: путешествие сквозь время и образ») — одно удовольствие, ведь здесь помимо живописи, графики и иконописи, представлены макеты кораблей, водолазные костюмы, бортовые журналы. — Кроме того, я вижу массу вещей, которые заинтересуют любого мальчишку… куда этот Корабль силы, власти и успехов нас, в итоге, привезет. Открывает выставку символическая картина Льва Лагорио «Вид на Академию художеств с Невы» 1880 года. Уже нет сил надеяться, а не надеться тоже нельзя. — Уверен, что он — человек широкой души и благожелательного отношения — нас одобрит. Во-вторых, корабль — это мощное воплощение имперской силы, имперской власти и имперских успехов. Прошу, подойдите к этой иконе (Корабль Веры), разве она не прекрасна? Петр был рыбаком, а апостолы — это ловцы душ). Для всех нас это была многолетняя золотая мечта, чтобы в Академии художеств повеяло, наконец, морским ветром, наполнились бы паруса… Всё было бы просто, если бы не то непростое время, в которое мы живем. перекликаются с современными патриотическими реалистами и с чистыми авангардистами. — В чем лично вы видите актуальность Корабля? А «начинка» очень пестрая, со стороны многим критикам она может показаться бессистемной. Если буквально все предметы сосчитать — тут их несколько сотен, основных же работ — несколько десятков. Конечно, не в каждой церкви и не в каждом иконографическом альбоме вы встретите подобный сюжет, но он вполне устоявшийся и канонический. Фото предоставлено Галереей искусств Зураба Церетели

— Неужели на иконе можно изобразить корабль? — Да уж, не шарахнуло бы об мель по дороге… Фото предоставлено Галереей искусств Зураба Церетели

— Кстати, как оценил выставку сам Зураб Церетели? Ради уточнения скажем, что основой экспозиции стали предметы из фондов Научно-исследовательского музея Академии художеств в Санкт-Петербурге. Поэтому здесь мастера XVIII-XIX вв. Он любит чудаков и их чудаческие проекты. — Да здесь несколько «актуальностей»: ну, во-первых, вечная восторженная мечта о далеких горизонтах, о прекрасных странах, о новых открытиях. Каждый зал — это некий этап путешествия, где зритель волен расшифровать предложенные метафоры на свой вкус. Я уж молчу о том, что корабль — бесконечно наполнен смыслами. — Спрашиваю у куратора выставки, известного искусствоведа Александра Якимовича. — Еще бы! — Всякое может быть. От религиозного (Корабль Веры) до научно-технического (ведь это всегда олицетворение самых передовых, современных технологий; над кораблем во все века колдовали лучшие умы, это не телега и не лапоть). А среди участников — Научная библиотека РАХ, Рыбинский музей-заповедник, частные собрания, Стелла Арт Фонд, Крокин галерея, ММСИ. Казалось бы — ну что тут можно комментировать, получай себе удовольствие. Даже на печати Папы Римского изображена лодочка (ведь св. В-третьих же… перечислять имена можно бесконечно — Леонид Тишков, Лев Кербель, Алексей Марков, сам Зураб Церетели, Лев Лагорио, Гюстав Ле Грэ, Федор Конюхов, некий неизвестный художник XVIII века etc. — И в этом сила нашей «неакадемической выставки»: пушки, торпедные аппараты, водолазные костюмы, необычные скульптуры, короче говоря, пространство мечты и свободы. — Ну вы очень восторженны…