Хроника новостей

фoтo: сoцсeти

Из дoсьe «МК»: В Итaлии oн нaциoнaльный гeрoй. Eгo изoбрaжeния пoвсюду висят нa улицax. Итaльянцы свoeгo тaнцoвщикa oбoжaют, нaзывaют зoлoтым мaльчикoм и дoвeрили oткрывaть свoим тaнцeм Oлимпийскиe игры в Туринe в фeврaлe 2006 гoдa. A двa гoдa нaзaд (2016 г.) oн стaл гoстeм пeсeннoгo фeстивaля в Сaн-Рeмo, испoлнив нoмeр Мaурo Бигoнцeтти нa пeсню «We Will Rock You» группы Queen.

Пoмимo Лa Скaлa Рoбeртo Бoллe тaкжe прeмьeр Aмeрикaнскoгo бaлeтнoгo тeaтрa. Дo нeгo звaния вeдущeгo сoлистa в Aмeрикe нe удoстaивaлся ни oдин итaльянский тaнцoвщик. В пoслeдниe гoды, в сoстaвe Aмeрикaнскoгo тeaтрa бaлeтa, oн рeгулярнo выступaл нa сцeнe нью-йoркскoй Мeтрoпoлитeн-oпeрa. Oн тaкжe являлся приглaшeннoй звeздoй Aнглийскoгo кoрoлeвскoгo бaлeтa и дaжe тaнцeвaл в Букингeмскoм двoрцe пeрeд кoрoлeвoй пo случaю 50-лeтия вoсшeствия нa прeстoл Eлизaвeты. Этo выступлeниe трaнслирoвaлoсь в прямoм эфирe Би-би-си вo всex стрaнax Британского содружества. А 1 апреля 2004 года, в честь Дня молодежи, он выступил на площади Святого Петра в Риме перед Папой Иоанном-Павлом II.

И вообще, где Болле только не танцевал! Даже у подножья пирамид Гизы в Египте в опере «Аида» — на торжествах в честь десятилетия Каирского оперного театра. В этой же партии он выступил в новой постановке оперы — на сцене Арены ди Верона. Спектакль транслировался в прямом эфире на телеканалах всего мира.

В 2009 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе Болле была присуждена премия «Молодой мировой лидер». С 1999 года танцовщик является послом доброй воли организации ЮНИСЕФ. В этом качестве он посетил Судан (2006) и Центральноафриканскую Республику (2010), чтобы собрать средства и привлечь внимание мировой общественности к детям, подвергающимся насилию. В 2012 году стал кавалером Рыцарского ордена Итальянской Республики за заслуги в области культуры, через два года получил золотую медаль ЮНЕСКО за художественный вклад. В январе 2018 года он выступил на открытии Всемирного экономического форума в Давосе.

— Роберто, можно вас попросить немного вернуться в прошлое и вспомнить свою встречу с Рудольфом Нуреевым? В России сейчас просто возрождение его культа. Известно, что он заметил вас и пригласил участвовать в спектакле «Смерть в Венеции»…

— Это было в тот момент, когда я обучался в школе при театре Ла Скала. Нуреев пришел проверить декорации к «Щелкунчику». Он меня заметил во время репетиции, хотя наша последующая встреча была чистой случайностью, потому что я вместе с другими учениками участвовал в балете «Щелкунчик». И когда на следующий день Нуреев пришел позаниматься на сцене (несмотря на возраст, он продолжал заниматься), я в это время там находился, и у нас была возможность, чтобы поговорить лично. И на протяжении часа, когда я занимался, он исправлял мои движения, подсказывал, давал какие-то рекомендации и советы — прозанимался со мной целый час. Потом я должен был уйти. В этот же вечер у меня дома раздался звонок с предложением сыграть Тацио в спектакле «Смерть в Венеции».

Я должен сказать, что, к сожалению, не получил разрешения участвовать в этой постановке, поскольку я был несовершеннолетним, а репетиции проходили не в Ла Скала, а в другом городе, поэтому меня не могли отпускать как несовершеннолетнего ученика. Но эта встреча оказала на мою дальнейшую жизнь очень большое влияние: я понял, что то, чем я занимаюсь, это и есть мое будущее.

— Вы сожалеете о несостоявшейся работе с Нуреевым?

— Вы знаете, в тот момент я очень сильно переживал, для меня это была почти трагедия. Но сейчас я понимаю: то, что этого не произошло, для меня оказалось гораздо лучше, потому что я мог буквально испепелиться и сгореть дотла. Я знаю, что с Рудольфом было очень трудно работать, а я был абсолютнейшим ребенком, не подготовленным к этой ситуации ни морально, ни физически. И для меня все могло кончиться нехорошо, если бы я участвовал.

— Сейчас в мире балета вы занимаете то же место, что и Рудольф Нуреев. У него был, как вы правильно заметили, ужасный характер, а вы — совершенно другой.

— Я должен сказать, что характерами мы очень сильно с ним различаемся. Известно, что он был очень гневлив, легко поддавался приступам гнева и мог быть не всегда корректным с партнерами во время выступления. Я отличаюсь от него не только тем, что по-другому себя веду и у меня другой характер, — я вообще другой, мы ни в коей мере не можем быть поставлены на одну доску. Потому что это была совершенно другая эпоха: Нуреев был абсолютным мифом, недостижимой величиной. В наше время таких фигур нет, и поэтому не надо сравнивать меня и его.

фото: соцсети

То, что нас объединяет с Рудольфом Нуреевым, — это то, что он открыт ко всему остальному миру, и я тоже в своей деятельности стараюсь следовать его склонности к экспериментаторству. Он участвовал в телешоу, снимался в кино, работал в театре. И я следую ему, чтобы открыть фигуру классического танцовщика, которая достаточно закрыта и ограничена в своей деятельности, чтобы открыться для других видов деятельности — таких, как реклама, кино…

— Мы разговариваем, а вы, простите, все время что-то едите из пакетика. Что это такое и является ли это балетной диетой?

— Тут у меня насыпаны всякие сухофрукты — изюм, цельнозлаковые мюсли. Я стараюсь всегда есть полезную еду, потому что в паузах в работе обычно можно поесть только какую-нибудь дрянь. А поскольку я стараюсь питаться правильно, то я в предыдущий перерыв съел банан, теперь ем злаки с изюмчиком.

— Ничего себе! А как быть с тем, что итальянцы — самые большие гурманы, любители еды? Вы не итальянец?..

— В этом смысле я совершенно не итальянец, потому что не ем массу вещей — мясо, я очень редко ем пасту, я никогда не ем сыры, ничего жареного, потому что мне приходится очень жестко контролировать свою форму.

(Тут за ним прибежали и позвали на репетицию. Роберто извиняется, уходит из гримерки, обещает вернуться. Слово свое он сдержал.)

— Итак, продолжаем. Если вы в еде не типичный итальянец, то во всем остальном вы как? Может, вы типичный американец? Или типичный русский?

— Хороший вопрос: может быть, я действительно типичный русский. Думаю, что я все-таки типичный итальянец, потому что если говорить об Италии, исключив аспект еды, то это страна красоты. Она выдержана не только в известных произведениях искусства, но и в моде, в архитектуре, во всем, что тебя окружает. Я большую часть жизни прожил и продолжаю жить в Италии, в окружении широкого контекста красоты, и здесь я сформировался как типичный итальянец.

— Вашей физической форме — и особенно фигуре — могут позавидовать даже более молодые танцоры. Про бананы мы уже слышали; что-нибудь кроме ограничений в еде и балетного тренинга вы делаете?

— Да, я думаю, что здесь самое главное — это известное постоянство и твердость в своих привычках. Помимо обычного балетного класса, помимо питания очень важно расписание занятий без всяких поблажек. Если ты хочешь танцевать и быть в хорошей форме, ты не должен ходить на дискотеки, поздно ложиться спать и т.д. Я отношусь к себе и к своему организму как к механизму, потому что машина для того, чтобы хорошо ездить, должна получать топливо, то есть в данном случае — питание. Нужно не достигать формы, а поддерживать ее на должном уровне, в том числе и с помощью режима дня и очень строгого следования тому, что ты делаешь каждый день из раза в раз без каких-либо отклонений.

— Вы такой правильный? Во всем себя ограничиваете, не можете позволить то, что позволяют другие…

— Да, я крайне далек от всякого рода нарушений, которыми действительно страдают многие. Я могу сказать, что я не пью и никогда не пил, не курю, очень ограничиваю себя в еде, но все эти жертвы, отказы вызваны моей главной страстью — страстью к танцу. Поэтому я прекрасно понимаю, что без этих ограничений невозможно себя поддерживать в том состоянии, в котором себя поддерживаю. Конечно, я живой человек, бывают какие-то срывы. Скажем, под воздействием стресса я могу съесть что-то лишнее или лечь спать позже, чем следовало. Но это те редкие исключения, которые поддерживают правило, и в целом режим дня у меня очень строгий.

— Но обратная сторона любой страсти — это одиночество. Испытываете ли вы это чувство?

— Вы знаете, я очень люблю одиночество. Я считаю, что одиночество — не проклятье, а удовольствие. Во-первых, я к нему привык и вообще считаю себя одиночкой по складу характера. Дело в том, что я уехал из родительского дома в 11 лет и привык с малолетства быть один. И сейчас, когда я много путешествую и часто остаюсь один, не испытываю никакого дискомфорта, только наоборот: в одиночестве чувствую себя абсолютно прекрасно. И скажу даже больше: если в силу обстоятельств мне приходится находиться в большой компании людей, я испытываю потребность, чтобы остаться одному и какое-то время провести в одиночестве. Это не то, от чего я страдаю.

— Вы много работаете в рекламе, создавая ту самую красоту, о которой говорили. Известны ваши фотографии в стиле ню. Эта страсть — часть игры, провокации или очень большие деньги?

— Дело в том, если вы обратили внимание, что я всегда делал фотосессии в стиле ню с выдающимися фотографами экстра-класса. И я хочу сказать, что как в своих фотосессиях, так и в своих профилях в социальных сетях стремлюсь разделить красоту балетного мира и красоту в широком смысле слова со зрителями, которые не всегда могут к этому прикоснуться. Я старался — и, надеюсь, мне это удалось — избежать в фотографиях какой-либо пошлости. Для меня это прежде всего художественное фото — с акцентом на слово «художественное».

— И вам это удалось. Вы также снимаетесь в качестве модели для модных журналов. Насколько вам это интересно — мир моды?

фото: соцсети

— Для меня это достаточная часть моей жизни. Я давно живу в Милане, в 21 год стал прима-балерина театра Ла Скала, поэтому с 19 лет меня приглашали на разные модные вечеринки, показы… Поэтому мир моды является важной частью в моей жизни — скорее ее развлекательная часть. Я делаю краткие вылазки туда, а потом возвращаюсь в обычную жизнь, с обычными для меня ценностями. А мои ценности — они лежат вне мира моды. Я много работал с Дольче и Габбана, Ферагамо и другими модными домами, со многими представителями мира моды я дружу и с удовольствием посещаю мероприятия, с этим связанные. Но это небольшая часть моей жизни.

— Буквально полгода назад мы были в Спалетто на удивительном вечере «Роберто Болле и друзья». Что нужно сделать, чтобы стать другом Роберто Болле и попасть в эту чудесную компанию?

— Эта программа существует уже 15 лет, мы показывали ее на лучших площадках Италии — в Колизее, Арене Ди Верона, — и это прекрасная возможность соединить красоту классического танца с красотой исторических мест Италии. Я приглашаю разных артистов, включаю классические современные танцы; участвуют как звезды, так и молодые ребята, но поскольку я много езжу по миру, многих вижу и приглашаю.

— Вы известны как прекрасный партнер. Но были ли случаи в вашей сценической биографии, что вы, простите, не удержали партнершу, уронили, что случается у многих?

— Должен сказать, чтобы прямо вот так уронить… У меня был единственный случай в практике, когда я уронил балерину, но это было еще в период обучения. И не на сцене, а в репетиционном зале. И я не просто ее уронил, но и сам свалился вместе с ней. А на сцене у меня до сих пор никаких серьезных происшествий не случалось — хотя по мелочам бывают неудачи, но, слава богу, без серьезных происшествий.

— В Италии на каждом шагу ваш портрет. Не преследуют ли вас папарацци и как вы к этому относитесь?

— Конечно, папарацци, фотографы мешают нам жить, потому что они не умеют отличать частную жизнь от общественной, и, разумеется, часто возникают неприятные ситуации. И странно, что люди не понимают потребности другого человека, чтобы ему оставаться в спокойном состоянии. Хотя должен признаться, что последние два года даю мало поводов — меня практически перестали беспокоить, наверное, потому, что я не хожу никуда, кроме тех мест, где должен быть по работе. Я не хожу на дискотеки, в рестораны, и им нет необходимости за мной следить. Собственно, вышел из дома — пошел на работу.

Что касается поклонников и ограничений, то тут я могу сказать, что из-за этого не могу отдыхать в Италии. Я всегда вынужден ехать отдыхать в другие страны, потому что люди, которые меня окружают, считают, что должны выказать мне свою любовь, расположение и счастье от встречи со мной, а я должен быть готов в любой момент эту любовь принять. А они не подозревают, что я хочу отдохнуть и какое-то время побыть без них.

— Вы прекрасно танцуете, а как итальянец — поете?

— Очень плохо, очень плохо.

— Последний вопрос. Мы хотели бы чтобы ваша танцевальная карьера продолжалась еще долго, но тем не менее — что вы думаете делать по завершению карьеры?

— Когда Махар Вазиев работал в Ла Скала, он всегда говорил мне: «Роберто, ты должен занять мое место, когда я уйду». Так что я собираюсь занять место Махара Вазиева. Но, к сожалению, он ушел слишком рано, поэтому я не могу сейчас завершить карьеру, но рано или поздно его место займу.